К печальному внутреннему положению России присоединились внешние бедствия и жестокие поражения от соседей.
Ведя войны с соседями за Ливонию, Московский царь одновременно с тем должен был постоянно разделять свои силы для обороны южных пределов от крымских татар. Теперь он мог наглядно убедиться в том, как правы были Адашев и его сторонники, которые советовали покончить прежде с сими последними или по крайней мере надолго их обессилить: крымский хан по-прежнему являлся то союзником России против Польши, то союзником Польши против России, смотря по тому, кто успевал склонить его на сторону более щедрыми дарами. Поэтому разбойничья орда обыкновенно по очереди делала набеги то на польско-литовские, то на московские украйны. Посол Иоанна, умный Афанасий Нагой, долго пребывал в Крыму, иногда терпел разные невзгоды и хлопотал о том, чтобы склонить Девлет-Гирея к заключению прочного мира; главным же образом он ловко выведывал там разные вести и уведомлял о них царя.
Него вовремя узнавали в Москве о сношениях ногайских князей и казанских инородцев с Крымом, а также о замыслах турецкого султана. Уже знаменитый султан Солиман не хотел помириться с русским владычеством в Казани и Астрахани и намерен был послать войско для обратного завоевания нижней Волги. Но крымский хан, и без того тяготившийся своею зависимостью от Константинополя, опасался подпасть еще большей зависимости, а потому под разными предлогами отговаривал султана от этого похода.
Солиман вскоре умер. Но его преемник Селим решил привести в исполнение план отца. Весною 1569 года в Кафу приплыл значительный турецкий отряд, который под начальством кафинского паши Касима должен был идти Доном до Переволоки, тут прокопать канал, соединяющий Дон с Волгою, чтобы провести по нем суда с пушками и затем идти под Астрахань. Крымскому хану приказано было сопровождать турок с 50 ООО своих татар. Турки и татары пошли степью; а суда с пушками поплыли Доном под прикрытием 500 янычар. В числе гребцов, сидевших на этих судах или так наз. «каторгах», находился московский человек Семен Мальцев, посланный гонцом к ногаям и захваченный в плен. Он-то после рассказывал об этом походе. Турки шли Доном целых пять недель и под великим страхом нападения от московских ратных людей или от казаков. В половине августа они достигли Переволоки и стали копать канал, но скоро убедились в чрезвычайной трудности сего предприятия. Между ними начался ропот, а крымский хан советовал Касиму воротиться назад. Бросив работу, паша двинулся £ Астрахани и думал зимовать под нею. Испуганные приближавшеюся зимою и недостатком съестных припасов турки подняли бунт.
К тому же пришли вести о приближении русских воевод с большим войском. Тогда Касим снялся с лагеря и вместе с Девлет-Гиреем ушел назад. Так счастливо для Москвы окончилось это турецкое предприятие, грозившее ей большими бедами. Однако султан все еще не думал отказаться от Казани и Астрахани, несмотря на московских послов, отправляемых в Константинополь хлопотать о мире (Новосильцев и Кузьминский). Селим гневался еще и за то, что Иван IV посылал ратных людей своему тестю черкесскому князю Темгрюку на помощь против его кабардинских соседей; мало того, чтобы иметь здесь опорный пункт, царь велел поставить русский город на Тереке.