Борис Петрович Шереметев был известен не только как полководец, но и как дипломат. А для дипломатии Петровской эпохи были характерны игры на грани фола! В поисках союзников в борьбе с турками Шереметеву приходилось идти на хитрости. И хотя далеко не все одобряли такую тактику, она приносила видимые результаты. В 1698 году Борис Петрович отправился в Рим для аудиенции с папой Иннокентием XII. Поступок сам по себе требующий гражданского мужества — встречу с римским понтификом православное духовенство расценивало как грех.
Однако Шереметев намеренно играл с огнем: он строил свою беседу с Иннокентием XII таким образом, что создавалось впечатление о признании папы главой русской церкви. (А признание папы — одна из важнейших составляющих католичества.) В беседах с иезуитами русский боярин осуждал недавнее изгнание иезуитской миссии из Москвы, казни и ссылку на Соловки русского католического духовенства (католиков, в основном из поляков, привечала в Москве царевна Софья, поэтому Петр поначалу обошелся с ними сурово). Кое-кто из свиты Шереметева тогда же в Риме тайно перешел в католичество. В общем, в Ватикане сложилось весьма определенное представление о миссии гостя из далекой снежной Московии: уж если дипломат, официальное лицо, столь благосклонно относится к католичеству, значит не за горами признание папы самим императором! Из Рима Шереметев отбыл на Мальту для встречи с гранд-магистром Мальтийского ордена Раймоном де Переллосом. Цель этой поездки была та же самая: заключение союза против турок и обеспечение поддержки мальтийской флотилии с моря. Шереметев был с почетом встречен в гавани семью мальтийскими галерами. Известно, что ему предложили возглавить эту эскадру и сразу же вести ее в бой против турок. Однако турок поблизости не оказалось, с галеры было слегка обстреляно какое-то торговое французское суденышко, а у Бориса Петровича, вряд ли раньше когда-либо выходившего в море, началась морская болезнь.
Мальта произвела на Шереметева особенное впечатление. В «Записке путешествия генерала фельдмаршала российских войск… Бориса Петровича Шереметева…» дьякона Петра Артемьева рассказывается следующий факт, поразивший членов русской делегации: «Мая 4 числа был боярин… у гранд-магистра на аудиенции, а шли со двора его пеши, для того что в городе Мальте улицы весьма чисты». На аудиенции Шереметев вручил великому магистру «Любительскую грамоту» Петра I, в которой царь предлагал России и Мальтийскому ордену объединиться против «Турского султана и хана Крымского» и «войска наши с разных стран водяным и сухим путем войною посылать и государства и юрты их наступательно воевать». Ответ великого магистра был также полон любезностей и заверений в готовности заключить союз. Шереметеву вручили крест Мальтийского ордена. Поскольку боярин был вдовцом, ему предложили сразу же после перехода в католичество принять постриг и стать одним из рыцарей-госпитальеров. Шереметев обещал подумать и, возможно, вернуться на Мальту. На повторной аудиенции у Иннокентия XII и папа, и епископы ожидали присоединения Шереметева к католической церкви, однако боярин заявил, что никогда о таком и не думал. Его миссия была выполнена — поддержкой Мальты в борьбе против турок Россия заручилась. Он вернулся в Россию с грамотами, крестом и в немецком платье, которое Петр I приказал носить ему постоянно. Духовенство было возмущено и приключением Шереметева, и его нарядом, но подвергнуть его какому-либо наказанию священники не смогли из-за близости Бориса Петровича к царю.