С увеличением количества вновь созданных соединений возникла потребность в увеличении медицинского и ветеринарного персонала. Исходя из этого, врачи и ветеринарные фельдшера соответствующих возрастов также подлежали призыву24. Дефицит последних компенсировался за счёт рядовых казаков, прошедших обучение на ускоренных ветеринарных курсах.
Молодых казаков, ранее не служивших (призыва 1919—1920 гг.), приводили к присяге. Введённая строгая армейская дисциплина, исковерканная в 1917 году реформаторами Временного правительства, обязала всех казаков надеть погоны того воинского звания, в котором они состояли раньше. Все чины должны были при встрече с начальниками приветствовать их отданием чести25.
Занятия под присмотром инструкторов проводились ежедневно по три часа до обеда и по два после него, невзирая ни на какую погоду. К их ведению привлекались чины управления Моздокского отдела26. В распоряжении обучавших и обучаемых имелось огнестрельное оружие за исключением 3-линейных винтовок, взятых на вооружение мобилизованных. Подготовка новобранцев, ответственность за которую возлагалась на атаманов станиц и инструкторов, длилась в течение пяти недель, после чего выученное наспех пополнение сводилось в запасные сотни. Нестроевых и безлошадных, но грамотных казаков зачисляли писарями в канцелярию27.
В первых числах марта 1919 года в приказе № 16 по 2-й Терской казачьей дивизии перечислялись конные полки с датами их окончательного укомплектования: 1 -й Горско-Моздокский — 24, 2-й — 26, 3-й — 25 января28.
О ходе этого процесса и готовности к военным действиям свидетельствует записка генерал-лейтенанта Я.Д. Юзефовича, поданная им 5 февраля 1919 года начальнику штаба главнокомандующего Вооружёнными силами Юга России (ВСЮР). В ней давалась оценка производимому генералом В.П. Ляховым комплектованию терских и горских формирований по состоянию на 3 февраля. Впрочем, они на тот момент находились, можно сказать, ещё в зачаточном состоянии, несмотря на формальную «сформированность» лишь в последних числах января. Полки же не были готовы к ведению боевых действий из-за возникших трудностей. Во-первых, недоставало кадровых офицеров. В частности, вакантными оставались должности начальника дивизии (его обязанности исполнял командир бригады — С.И. Земцов) и начальника штаба. Во-вторых, в 1, 2 и 3-м Горско-Моздокских полках имелось всего по 300—400 шашек. В-третьих, не хватало оружия (имелось только у половины личного состава); пулемётов в некоторых полках вообще не было. В-четвёртых, отсутствовало финансирование. Таким образом, главнейшими причинами, замедлявшими формирование, стали нехватка вооружения, командного и рядового состава, отсутствие денежных средств29.
В обязанность командиров полков главным командованием вменялось «во время текущей и всех последующих операций доносить каждый день к вечеру: о потерях, о расходах патронов и снарядов»30. Именно благодаря этим отчётам можно проследить процесс формирования некоторых полков в цифрах, к примеру, одного из моздокских — под командованием Ф.Е. Головко (см. таблицу).
Из таблицы видно колебание численности в полку, что замечалось и в остальных формированиях, даже в течение недели. Это не могло не вызывать беспокойства у высшего командования. Так, начальник штаба 2-й Терской дивизии полковник барон Майдель приказал командирам частей чётко доложить о причинах подобных колебаний. Возмутила его и сбивчивость в донесениях о боевом составе одного из полков, в котором на 6 марта 1919 года указывалось о наличии 220 рядовых (шашек), а на 9 марта — 150. Его интересовало, каким образом за 4 дня «полк потерял 70 шашек?»31.
О действительном положении некоторое представление дают сведения по 1-му Горско-Моздокскому полку за 16 марта 1919 года. Здесь на довольствии значились 977 казаков, а в наличии — лишь 440. Остальные — кто находился на излечении (329) от эпидемии тифа32, кто в командировках (142), кто в отпуске, а кто в самовольной отлучке (66)33.
В рапорте командующему Терско-Дагестанским краем командир 2-й Терской казачьей дивизии 13 марта 1919 года доносил по инстанции, что «полки ежедневно и быстро уменьшаются в своём составе по двум причинам: во-первых, от большой заболеваемости и, во-вторых, оттого, что поголовная заболеваемость и большая смертность в станицах неотложно зовёт многих казаков к их очагам для поддержки поголовно больной семьи». Далее следовал текст, зачёркнутый в оригинале карандашом. Его уместно воспроизвести, поскольку он разъясняет трудности, возникавшие при формировании частей. «Между тем полковое устройство отвлекает на штабы полков, обоз, хозяйственные нужды и командировки по ним большое число чинов, сетовал комдив, причем вследствие малочисленности состава не все командировки можно выполнить.
Слабый численно полк, слаб и в хозяйственном отношении. Слаб такой полк и в строевом отношении, так как при малочисленности становятся невозможны никакие занятия, а иногда полк может сделаться не пригоден и для боевых операций, превратясь в штаб и обоз без бойцов. На основании изложенного не благоволите ли мне разрешить свести 2-й Терский и 3-й Горско-Моздокский полки в один сводный полк, более сильный по численности, следовательно, в боевом и хозяйственном отношении, причем при этом соединении будет соблюдена возможность при приливе пополнения сейчас же сводный полк развернуть в два полка».
В черновом варианте рапорта (текст написан от руки карандашом) содержится ряд важных дополнений, нацеленных на повышение эффективности формирования как боевой единицы. В нём сообщалось: «Считаю целесообразным доложить, что Моздокский отдел, по моему наблюдению, не может выставить 4 конных полка и 4 пластунских батальона. Пластунская бригада не сильнее, в общем, батальона, а конные дивизии не сильнее полнорядного. При соединении бригады и дивизии в одну конную дивизию, таковую можно было бы получить полнорядную, причем от изложенного получились бы полный выигрыш в силе полков и устранение части дорожных и ненужных штатов».
Верность обстановки подтвердил и полковник Ф.Е. Головко, который просил командира 2-й Терской дивизии (рапорт от 15 марта 1919 г.) «передать распоряжение» о спешной высылке из станиц казаков выздоровевших и самовольно отлучившихся и жаловался на то, что им «неоднократно посылались телеграммы по сему поводу атаманам станиц и атаману отдела, но до сих пор притока казаков в полк нет». Полк же не имел «ни врача, ни фельдшера», из-за чего многие вместе с больными «ушли в станицы, симулируя той или другой болезнью». Вместе с тем нуждавшихся во врачебной помощи приходилось «отправлять по станицам за отсутствием мест в госпитале»38. Далее полковник сообщал, что строевых казаков у него по списку 443, а налицо 15639; в примечании разъяснял: из этих 156 13 пулемётчиков, 7 посыльных, 11 в обозе 1-го разряда; таким образом, следует «исключить ещё 31», в результате чего получается, что боевой состав 4-сотенно-го полка составляла всего одна сотня. Осенью 1919 года из-за своей малочисленности 2-я Терская дивизия на основании приказа главнокомандующего ВСЮР была переформирована в бригаду в составе 1-го и 2-го Горско-Моздокских полков и включена в состав вновь сформированной 1-й Терской казачьей дивизии.
После поражений осенью 1919 весной 1920 года терские казачьи части вместе с остатками ВСЮР были эвакуированы в Крым, влившись вскоре во вновь сформированную Отдельную Терско-Астраханскую казачью бригаду, вошедшую с 28 апреля в состав 3-й конной дивизии Сводного корпуса. 7 июля после переформирования бригада вновь стала отдельной. Летом того же года она уже значилась в составе Группы войск особого назначения и участвовала в Кубанском десанте41, а приказом главнокомандующего Русской армией № 3601 от 4 сентября 1920 года была переименована в Терско-Астраханскую отельную бригаду. После эвакуации Русской армии из Крыма в Чатал-дже в составе Донского корпуса был сформирован Терско-Астраханский полк, впоследствии (до 1930-х гг.) представлявший собой кадрированную часть (осенью 1925 г. насчитывал 427 человек, в том числе 211 офицеров). В эмиграции Терское казачье войско возглавляли генерал-лейтенант Г.А. Вдовенко (до 1945 г.), генерал-майор К.К. Агоев (1953—1971 гг.), хорунжий Н.Н. Протопопов (1973—1998 гг.).