А.В.Суворов

Не всегда удач­ное и правильное усвоение византийских воззрений Рус­ской иерархией, однако, не должно уменьшать в наших глазах значение тех статей Стоглава, которые указывают на существование многих языческих суеверий, на гру­бость и распущенность народных нравов и крайний не­достаток просвещения. Сами учители и пастыри народ­ные в большинстве случаев имели смутное понятие о Священном писании и главных догматах своей церкви. Наблюдательный иностранец (англичанин Флетчер) в кон­це XVI столетия замечает, что московские попы круглые невежды, поэтому никогда не говорят проповедей и не поучают своей паствы, да и сами епископы, которые их поставляют, знают Священное писание не более того, сколько это нужно для отправления богослужения. По его рассказу, однажды разговаривая с каким-то монахом в Вологде, он раскрыл перед ним славянское Евангелие на первой главе от Матфея. Монах стал бегло читать. Но на вопрос, какая это часть Евангелия, и на другие подоб­ные вопросы ответить не мог. Как же он может спас­тись? — спросил его иностранец. Монах ответил в таком общем у русских смысле, что если Богу угодно будет помиловать грешника за его веру и благочестие, то он будет спасен.

Тот же Стоглав указывает и на главную причину невежества народных пастырей: на отсутствие школ. Сами учителя грамотности или так наз. «мастеры», по его свидетельству, «мало умеют и силы в божественном пи­сании не знают, да учиться им негде». «А прежде все­го,  прибавляет Стоглав,  училища бывали в Российс­ком царствовании на Москве и в Великом Новгороде и по иным градам многие, грамоте писати и пети и чести учили; потому тогда и грамоте гораздых было много; писцы и певчие и чтецы славные были по всей земле».

Но о каком прошлом времени тут говорится, трудно по­нять. (М. Б. Это смутное воспоминание о давно прошед­шем, до-Татарском, или преувеличенное представление о времени м. Киприана.) Выше мы видели, как с неболь­шим за пятьдесят члет до Стоглавого собора новгородский архиепископ Геннадий жаловался именно на безграмот­ность священников и невежество самих их учителей или мастеров. Как для надзора за церковным благочинием Стоглавый собор велел из священников назначать попов­ских старост и десятских, так и для распространения грамотности он приказывает белому духовенству и всем городам, с архиерейского благословения, избирать из сво­ей среды добрых священников, дьяконов и дьячков, же­натых и благочестивых и притом грамоте «гораздивых», и в их домах учинил училища, куда все православные христиане могли бы отдавать своих детей для научения грамоте.

Здесь выборные священники, дьяконы и дьячки должны были учить их книжному письму, церковному и налойному чтению, псалмопению и «конарханию», а так­же страху Божию, беречь своих учеников во всякой чистоте и «блюсти их от всякого плотского растления, наипаче же от содомского греха и руко...». Из таких-то учеников потом должны были вырастать «достойные свя­щеннического чина». Нам известно, насколько осуще­ствилось это благое постановление собора о церковных школах. Но по всем признакам если и осуществилось, то в весьма недостаточном размере, судя по тому, что жало­бы на малограмотность духовенства, особенно сельского, продолжались еще очень долго, а иностранные наблюда­тели второй половины XVI и в начале XVII века прямо говорят, будто «во всей Московии нет школ».